Трагедии предшествовало самое обычное утро. Пол, после чашки кофе в миролюбивом расположении духа, расслабленно курил, просматривая отчеты о проделанной накануне работе. Вальтер перемигивался с Никитой. Майкл с Джейсоном и Куин разрабатывали план действий на сегодняшний день. Я составляла психологический портрет группы новичков присланных накануне с Фермы.
Наружка слишком поздно заметила самолет. Мы были бессильны в тот момент, когда огромная машина врезалась в здание Торгового Центра. Погас свет. Где-то истошно взвыл зуммер тревожного сигнала и смолк.
Люди не поддались панике. Они терпеливо ждали приказов. Когда загорелось аварийное освещение, шеф спросил по селектору:
-Майкл, что происходит?
-Я анализирую ситуацию,- ответил тот.
У Отдела не было времени на анализ ситуации. У нас вообще не было времени. Кто-то очень сильный и могущественный был обеспокоен нарастающей мощью нашей организации. И нас уничтожали быстро, жестоко, наверняка.
Не буду лукавить, мне было страшно. Впрочем, страшно было всем. Однако наши люди умели владеть собой и доверяли руководству.
Прихватив Директорию и еще несколько необходимых для реанимации отдела дисков, я вошла в кабинет Пола:
-Нам нужно эвакуироваться.
-Причины?- он холодно, почти неприязненно оглядел меня с головы до ног.
-Поверь моему опыту и инстинкту самосохранения. На этот раз ситуация очень серьезна.
-Не говори ерунды, Мэдлен. Я никогда не полагался на вздорные женские чувства. Их не оформишь документально.
-Иногда они более достоверны, чем все документы и приборы вместе взятые. Поверь мне…
-Займись делом, пожалуйста. Мне нужно связаться с Центром.
К несчастью, я поверила в его гений. Прежде он нас никогда не подводил. Второй самолет врезался в небоскреб через несколько минут после его звонка. Свет погас окончательно. Умерли компьютеры, системы связи и слежения, вентиляции и жизнеобеспечения. А потом раздался треск. Жуткий стон бетонных колонн и каменных перекрытий, прогибающихся и сминаемых страшной тяжестью этажей, обрушивающихся сверху. И грохот…

Было темно, но я представляю как по стенам из гранита побежали тонкие трещины, а потом они углубились, как сыпалась известка, мелкие камушки и следом целые плиты. И крик… страшный вопль гибнущих людей, моих людей, привычных к риску, страху и смерти.
Момент обрушения застал меня на лестнице ведущей из Поднебесья в общий зал. Я услышала возглас Пола:
-Мэд!!!- потом все потонуло в грохоте обвала.

Кажется, я не теряла сознания, но несколько минут (или часов?) в моей памяти отсутствуют напрочь. Потом я вспоминаю себя лежащую у подножия этой лестницы, полупридавленную чем-то твердым и каменно тяжелым, а вокруг ад стонов, мольбы о помощи, какие-то распоряжения, отдаваемые неизвестно кем. И кромешная мгла вокруг.

В этот миг я пережила первый (и единственный) приступ клаустрофобии. Невозможность двигаться, давящая тяжесть, висящая в воздухе каменная пыль и ясное понимание того, что это конец, едва не стоили мне рассудка. Из глубин души поднялся животный ужас. Я до сих пор не до конца понимаю, каким образом удалось погасить надвигающуюся истерику. Возможно, меня встряхнула мысль о Поле, а может быть подсознательное нежелание демонстрировать собственную слабость. Так или иначе, я стала бороться. И каким-то чудом мне удалось выбраться из пасти каменного капкана. Нашла полуразвалившуюся лестницу, и ощупью забралась в Поднебесье.

-Пол!- я сама с трудом услышала свой голос. Пришлось откашляться и повторить попытку… с тем же плачевным результатом. Шеф Первого Отдела всегда любил это место, ласково называл его Голубятней. На меня же эта аквариумная прозрачность всегда действовала угнетающе. Что ж, думаю, Пол был рад умереть именно там и именно так, быстро и неожиданно, без изматывающей болезни и сочувствующих медиков. Он лежал у самого входа и голова была в чем-то теплом и мокро-липком. Я не сразу сообразила, что это кровь. Пульс был слабым и прерывистым. Тому, кого я любила, оставались лишь считанные минуты жизни и никакой надежды на спасение. А я…я была такая сильная рядом с ним, а сейчас не могла решиться на какие-либо действия. Не было даже слез. Одна гулкая пустота.

Пол умер у меня на руках спустя некоторое время, так и не приходя в сознание. И прошло еще не знаю сколько времени, прежде чем я заставила себя встать. Нужно было попытаться спастись хотя бы ради того, чтобы возродить Отдел. Он был детищем Пола и Эдриан. Ради памяти о любимом…

Бункер отдела напоминал лисью нору своими ходами и выходами. И многие из них предназначались именно на случай эвакуации при неработающих лифтах. Почти все они оказались недоступны. Но ответьте мне, пожалуйста, как бы я написала эти строки, если бы не смогла выбраться наружу.
Времени в этом царстве мрака и каменного хаоса не существовало. Уже потом мне сообщили, что под завалами я провела долгих пять дней. Это вовсе не удивительно, если учесть с какой глубины пришлось подниматься.

Больше всего я боялась, что Центр, согласно инструкциям, забетонирует то, что осталось от нашего бункера вместе со мной, Полом и остальными, кто не успел или не смог выбраться. Там же мне пришла в голову простая до гениальности мысль: ни одна из террористических организаций мира не смогла бы свести с нами счеты так быстро, умело и наверняка. Даже если бы объединились или имели шпиона внутри Отдела. Они смогли бы нанести нам колоссальный ущерб, но не уничтожить полностью.
Однако, если предположить, что Центр (или Джордж), всерьез обеспокоенные растущей мощью Отдела дали точную наводку нескольким “закадычным” врагам нашей организации и одновременно попытались усыпить нашу бдительность ( последние дни выдались на редкость спокойными ), то вырисовывается очень логичная картина всего произошедшего. Нас убило собственное руководство, продемонстрировав тем самым свою некомпетентность. Что ж , последующие события наглядно показали как Центр может справиться с разумом терроризма без помощи Первого…. Я же, рассудив здраво , не стану соваться к Джорджу со своими дискетами и предложениями.

Вы спросите , на что я собственно , надеюсь. Наверно , на чудо .Пол мертв .Я видела , как угас свет разума в глазах Майкла . Несчастный, наконец-то осознал, что спас из-под развалин Торгового Центра лишь тело любимой некогда женщины. В госпитале я не оперативников нужного мне уровня, ни Вальтера, ни Джейсона, ни Куинн.

Да и мое здоровье оказалось существенно подорванным происшедшими событиями. Годы, перенесенные испытания, полученные травмы вдруг напомнили о себе слишком неприятным и серьезным образом.
Однако диски и Директория все еще у меня.
Я сама создала свой ад и живу в нем…
А Майкл… Он умница и сможет вновь обрести рассудок, когда боль утраты станет меньше. Ведь есть же девушка, называющая себя Лизой, и живущая в далекой Беларуси. Не просто так он следил за ней, прослушивал ее телефонные разговоры, составлял для нее коллажи в Интернете. Недостаток времени не позволил мне разгадать эту загадку. Его пренебрежение наказанием за подобные действия говорят сами за себя. Майкл заинтересовался ею. Значит, он выкарабкается. А обретя себя, найдет всех спасшихся после 11 сентября.( У нас слишком много врагов, что бы жить порознь.) Это значит, что мы еще можем встретиться, и неизвестно, чем закончится наша встреча.

Пока же я буду наслаждаться Амстердамом, моей небольшой мансардой и алыми тюльпанами.