...каждый раз, возвращаясь домой после трудной миссии, Майкл с отвращением сбрасывал с себя черные одежды, натягивал старенькие джинсы, любимую фланелевую клетчатую рубашку и растоптанные шлепанцы. Готовил себе на ужин самую заурядную яичницу с колбасой и выпивал большую чашку чая с вишневым вареньем. Потом включал телик, там шла бесконечная бразильская мыльная опера, в которую он уже втянулся и даже переживал, найдут ли друг друга очередные близнецы, которых разлучили в младенчестве, прозреют ли слепые и т.п.

Под уютное бубнение телика Майкл забивался в уголок, который точно не просматривался видеокамерами Отдела, и предавался любимому занятию - Майкл обожал....вязать носки! Он получал особенное удовольствие от вывязывания пяток, и часто, сам того не замечая, даже высовывал кончик языка от старания.

Носков у него за год скапливалась целая куча, а под Рождество он тайком подбрасывал их к какой-нибудь ночлежке. Это была еще одна терапия для его истерзанных миссиями души и совести - он реально помогал невинным.

И лишь только одна пара носочков оставалась лежать в нижнем ящике комода - носочки, которые он связал для своей Никиты, когда думал, что она погибла в последней серии первого сезона.

Это был плод безутешного горя, оплаканный слезами долгих бессонных ночей. Носочки были голубенькие, как глаза Никиты, а по верху шел прелестный орнамент из красных сердечек. Майкл добавил к шерсти махровую нитку и носочки мягко пушились - казались живыми и теплыми.

Но... носочки были и правда "носочками"! И теперь, когда Никита вернулась в Отдел и они опять бегали вместе по миссиям, Майкл часто потуплял взор именно потому, что все разглядывал ноги Никиты, удивляясь и коря себя - как же он мог так ошибиться с размером?!

*