|
Кружевами
вплетается иней
В разговоры, и мысли, и сны…
Я – снежинка в январской
пустыне,
В этом мире сплошной белизны.
Мчится день серебристой
позёмкой,
Мчится ночь, тишиною звеня –
И устало глядит незнакомка
Из зеркал и витрин на меня.
Кем я стала, кем стала я, боже?
Но об этом нельзя рассказать.
Потому незнакомых прохожих
Я прошу: посмотрите в глаза
И прочтёте в них страшную тайну
Про тот день, что сломал мне всю
жизнь,(Понимаю теперь – не
случайно…)
Я себе говорила: держись,
Но, как комья земли на могилу,
Друг за другом летели слова,
Будто я человека убила,
И для мира теперь я мертва.
Я – убийца?! Да разве возможно?
Я – мертва? Как жесток приговор…
Да, убийца. Кем стала я, боже,
Сколько раз убивала с тех пор!
Говорят: мы спасаем других,
Убивая двоих ради тысяч
Или тысячи ради двоих.
Неужели? Что, правда? Серьёзно?
Засмеюсь (как же горек тот смех!):
Где добро? Лишь мученья и слёзы
В этих стенах, что белы как снег.
Не выискивать смысл и причины,
Делать то, что приказано всем.
Жить не чувствуя. Жить как
машина.
Кем я стала, о господи, кем?
Я хочу полюбить и не смею –
Ведь на совести столько
смертей…
Но зато ненавидеть умею
Бесконечный январь и метель,
Жизнь – и тех, кто такой её
сделал,
Смерть – и тех, кто приносит её…
Все считают меня очень смелой,
Я умею стоять на своём,
Но ведь есть еще слёзы в
подушку,
Бесконечные споры с судьбой…
Как противно быть чьей-то
игрушкой,
Как ужасно быть чьей-то рабой.
Вот и прячу глаза за очками
От снежинок и взглядов чужих,
Но – вернутся тревожными снами,
Мне нигде не укрыться от них.
Вьюга, вьюга рыдает так громко…
Ни стерпеть, ни понять, ни
принять.
Вновь устало глядит незнакомка
Из зеркал и витрин на меня.
Ах, она понимает, конечно,
Что не скрыться от снега и льда,
Что январь в этот раз будет
вечным,
И что холод в душе – навсегда.
*
Иллюстрация
автора
|
